Трагедия
Как все несчастья, Трагедия свалилась на мою
голову совершенно внезапно.
Когда тушат жаркое пламя, то на месте пожарища остается грязная лужа
черного цвета, вызывающая некоторые сомнения в том, что эта черная
краска смогла уничтожить нечто прекрасное, созданное поколениями людей.
Это относится и к людям, и, естественно, и к животным.
Можете со мной не соглашаться, сколько людей, столько и мнений, но в
процессе многомиллиардолетней эволюции получаются такие экземпляры, что
на них, как говорится, клеймо ставить некуда. Нужны примеры?
Началось с того, что моя Тайна прогнулась перед генералом. Не в
переносном, а в прямом смысле этого слова. Во время выводки, то есть
показа товара лицом, когда каждый всадник представляется сам и
представляет свою лошадь, моя Тайна сделала генералу книксен - подогнула
левую ножку и вытянула в полуприседе правую ногу. И я не получил ни
единого замечания, как свидетельство того, что понравилась не только
выходка моей лошади, но и она сама.
И на выездке Тайна решила кувыркнуться перед начальством, но вовремя
натянутый повод произвел действие танцевального па, посвященного
товарищу генералу. Мне оставалось только ждать конца песенки о всаднике,
которым управляет лошадь.
По окончании выездки меня вызвали к генералу, который похвалил выучку
Тайны и сказал:
- Товарищ курсант, я вижу, что вы мастер в подготовке строевых лошадей и
поручаю вам тренировку лошади, которая была закреплена за мной. Хочу
предупредить, что лошадь хорошая, но от нее можно ждать всяких пакостей.
- Есть, товарищ генерал, благодарю за доверие.
На кой черт мне сдалось это доверие, если каждый должен воспитывать свою
лошадь. Теперь поздно говорить об этом, у меня уже другая лошадь. Даже
имя ее я воспринял стоически - Трагедия.
Внешне Трагедия почти ничем не отличалась от Тайны - ласковая,
спокойная, послушная. Но это только в станке. В манеже с Трагедией не
было никакого удержу - она рвалась в голову строя, нарушала очередность
выполнения упражнений на препятствиях, кусалась, или вырвавшись вперед к
препятствию, резко останавливалась перед ним, предоставляя мне
возможность в свободном полете самому преодолевать это препятствие.
Неоднократно не только она получала "конспектом" по мягкому месту, но и
мне доставался самый вкусный кусочек этого угощения. Одним словом,
Трагедия была самой настоящей стервой.
Клин вышибают клином. После очередной порции "конспекта" я попросил
разрешения покинуть строй для выработки педагогических средств. Трагедия
была несказанно удивлена, когда я направил ее в сторону от строя, и
сразу поняла, в чем будет заключаться моя педагогика: я никак не мог
подъехать на ней к дереву, росшему в стороне от манежа.
Я человек не гордый. Спешился у ограждения манежа, привязал Трагедию и
пошел к дереву. Можно было выломать стек, культурный такой, потом
привязать к нему кожаную петлю, но для этого надо надеть костюм для
верховой езды и кепи. Я был в серой шинели и зеленой фуражке и поэтому
выломал дрын, прямо пропорциональный моей степени зла на эту стерву.
Когда я шел к беснующейся у ограждения Трагедии, зловеще постукивая
дрыном по голенищу сапога, то даже лошади товарищей по строю старались
держаться подальше от этого места.
Сев в седло, я еще раз хлестнул дрыном по сапогу и засунул его за
голенище. Жестко взяв повод на себя, я направил лошадь в строй. Трагедия
четко выполняла все команды, держа голову чуть направо, чтобы видеть
"хлыст".
Мне ни разу не пришлось воспользоваться этим педагогическим средством,
но оно постоянно было со мной. С этого дня начали меняться и наши
отношения. Чувство возбуждения Трагедии перед началом движения на
препятствие воспринималось и мною, и я знал, в какой момент надо
чуть-чуть приподняться в стременах, чтобы помочь лошади плавно
перелететь через высокий забор, и мягко опуститься в седло, чтобы не
повредить сухожилия у лошади и не сбить ее шаг.
При выполнении гимнастических упражнений в седле Трагедия стояла ровно
или помогала мне балансировать в седле. Во время перерыва Трагедия везде
ходила за мной, и по утрам во время чистки приветствовала меня тихим
ржанием.
А на полевой езде произошел случай, когда Трагедия показала, что для нее
представляет высшую ценность. Во время езды в строю по крутой горной
тропинке под ноги Трагедии метнулась змея, вероятно, гадюка, потому что
Трагедия поднялась на дыбы и тревожно заржала, всполошив всех лошадей,
готовых ринуться туда, куда понесется Трагедия.
Ситуация осложнялась еще и тем, что на тропе некуда развернуться.
Впереди и сзади товарищи, управляющие уже подчиняющимися стадному
чувству лошадями. Еще немного и лошади начнут теснить друг друга,
скидывая вниз с тропы и освобождая себе дорогу. И генератор всего этого
моя Трагедия.
На все эти рассуждения ушли доли секунды. Я выпрыгнул из седла и крепко
ухватился за шею лошади. При движении Трагедии в любую сторону ей
пришлось бы вначале сбросить меня со своей шеи. И Трагедия остановилась,
наклонив шею, чтобы я встал на ноги, тревожно всхрапывая над моим ухом.
Я гладил ее по шее, нежно похлопывал и говорил разные ласковые слова о
том, какая она у меня хорошая, красивая, как ею восхищаются все мои
товарищи, что мы с ней еще не поездили по чистому полю ... Наконец,
Трагедия успокоилась полностью? и мы продолжили спуск по горной тропе.
Преподаватель-кавалерист сказал мне потом:
- Трагедия очень переживала смену хозяина и бесилась. А вы с Трагедией
спелись славно. На своего друга-хозяина лошадь не наступит никогда и в
поле не бросит. Я не завидую тому, кто будет всадником Трагедии после
тебя. Лошадь, как человек, привязывается сердцем и страдает от разлуки
так же, как и человек. Заходи к ней чаще, она будет рада.
Старые привязанности сменяются новыми привязанностями. Это закон
природы. Мы не забываем тех, кто был с нами ранее, но чувства
притупляются, заставляя сердце больше волноваться при каждой встрече с
новым другом. Но есть те, кого забыть невозможно.
До окончания училища я частенько заходил в манеж, ездил и общался с
Трагедией, рассказывая молодым курсантам, какая это хорошая лошадь,
обещая вырвать руки-ноги тому, кто ее обидит. Трагедия внимательно
слушала все это, положив свою голову мне на плечо, как бы говоря новому
всаднику: "Видишь, какая я хорошая, меня любить надо!" |
