|
Влюбленный голос
Два щелчка – пять щелчков – шесть – шесть – два – пять щелчков, длинный
гудок, еще гудок, еще гудок, и вдруг:
- Справочная!
Голос был настолько мелодичный и настолько приятный, что я не сразу
вспомнил, куда я звонил и, самое главное, зачем. Вероятно, и голос тоже
знал, как он воздействует на собеседника, и поэтому терпеливо ждал.
Единственное, что я вспомнил, так это то, что надо представиться
незнакомому собеседнику, поэтому я и сказал:
- Девушка, а как вас зовут?
- Седьмая, - последовал ласковый ответ.
- А я Второй, - и мы не сговариваясь весело засмеялись.
- Это похоже на пароль, - кокетливо сказала Седьмая.
- Да, это и будет наш пароль. И если кто-то позвонит и передаст привет
от Второго, то будьте так добры помочь ему, - попросил я.
- Хорошо.
- До свидания, Седьмая. Так приятно вас слышать.
- Мне тоже приятно слышать ваш голос, Второй.
В трубке щелкнуло и пошли короткие гудки, чем-то отдаленно напоминавшие
свадебный марш товарища Мендельсона.
Я положил телефонную трубку и мечтательно представил себе женщину с
вьющимися светлыми волосами, зелеными глазами березки и нежными губами
алого цвета. При чем здесь глаза и волосы, ведь мне же нужно было узнать
номер телефона контрольно-диспетчерской службы аэропорта. Второй раз я
не могу звонить, потому что окончательно и бесповоротно влюблюсь в этот
отчаянно красивый голос, и буду любить его постоянно и безнадежно, но не
буду ломать то, что я создавал годами. Лишь тайная любовь может быть
чистой, а если она вырывается наружу, то она как ураган начинает сметать
все на своем пути. Может быть, кто-то назовет мне людей, которые нашли
свое счастье во время цунами или урагана? Да, во время урагана два
одиноких человека объединили свои усилия для спасения, спаслись и стали
счастливы – они уже не одиноки, они нашли друг друга только благодаря
урагану. Да, это так. А, если у этих людей были свои дома, и ураган их
уничтожил? И они прыгают от счастья от того, что потеряли своих близких?
Так не бывает.
Я попросил своего помощника Сергея позвонить в справочную и испытал
легкий приступ ревности, когда Серега заворковал по телефону о разных
пустяках. Мне пришлось его остановить, чтобы он сказал мне номер нужного
мне телефона и я ушел звонить с другого аппарата.
С тех пор, как только выдавалось свободное время, Серега висел на
телефоне и говорил обо всем, о погоде, о том, как мы ездили на осмотр
стад в район, о том, кто и сколько добыл шкурок, а однажды я услышал,
как Серега, вероятно забывшись, шептал довольно громким шепотом: «… ты
открываешь глаза, а рядом я и целую тебя, пахнущую твоим сном, ты
улыбаешься с закрытыми глазами, а спавшая бретелька ночной рубашки …». Я
тихонько вышел из комнаты, подумав, что у ребят дело заходит достаточно
далеко.
Однажды Серега сообщил, что он пригласил к нам в контору Нину, чтобы
познакомиться с ней.
- Знакомься, - сказал я, - а пойду в райздравотдел поговорить об
обезболивающих препаратах, московские умники забыли, что олешки тоже как
люди, и им больно, когда приходится оперировать без анестезии.
- Нет, Второй, я хочу, чтобы и ты посмотрел на нее и сказал свое мнение,
- настаивал Серега.
- А зачем тебе мое мнение, - спросил я, - у тебя, что головы своей нет,
или ты слепой и не видишь, с кем ты имеешь дело. Судя по тому, как ты с
ней разговариваешь – это самая лучшая женщина на всей Земле.
- Второй, я тебя прошу, я почему-то боюсь, - продолжал упрашивать
Серега.
- Хорошо, - сказал я, - только укрась наш кабинет, чтобы гостья не
подумала ничего плохого о тебе. Ты же знаешь, что меня совершенно не
беспокоит, что будут думать обо мне.
И вот настал назначенный день. В дверь вошла, предварительно
постучавшись, обыкновенная женщина с необыкновенным голосом, а вернее
необыкновенная женщина, потому что сразу бы никто не догадался, что у
нее такой необыкновенный голос.
Я видел картину Леонардо да Винчи «Джоконда» и не нашел в ней ничего
выдающегося. Я, конечно, не такой грамотный и строгий ценитель, как
всякие искусствоведы, но Нина была красивее Джоконды. И одета лучше.
Правда, она была немного постарше Сереги, который, конечно, ожидал
увидеть кого-то не менее Бриджит Бардо, что отчетливо было написано на
его физиономии.
Это поняла и Нина. Ее улыбка стала очень похожа на улыбку Джоконды, а
большие глаза начали наливаться слезами. Еще секунда может убить эту
необыкновенную женщину, которая уже никогда не сможет поверить ни себе,
ни другим. А как я узнал ранее, ей еще надо воспитывать прелестную
дочурку, которая такая же доверчивая, как и ее мама.
Я не знаю, откуда у меня что взялось, вероятно, я это знал в прошлой
жизни, когда я был одним из выдающихся военачальников и дипломатов в
Южном Китае где-то в первой половине XIII
века.
Я подскочил к Нине, поцеловал ей руку, похвалил аккуратно уложенные
волосы, пригласил к столу, вручил принесенную мной розу, которую мне
подарил мой друг, выращенную в стеклянном стакане в микрооранжерее, и
сказал Сереге, что он может идти. И Серега ушел.
Я не верю в вашего Бога, но Боже, что я нес Нине. Что я влюбился в нее с
первого звука, что я не знал, как с ней познакомится, что я попросил
Серегу пригласить ее, и прочее и прочее. Нина молча реагировала своим
взглядом на то, что я говорил. И я видел, что удивление в глазах
сменяется неверием, грусть сменяется весельем, веселье сменяется
неверием, неверие грустью. В конце концов, калейдоскоп настроений принял
радужную окраску, и Нина заговорила. И как она говорила! Она говорила
как сирена, завлекшая Одиссея, и я сидел и не мог наслушаться ее
голосом. Потом к нам постучали в дверь и сказали, что все уже давно
разошлись и нужно убирать кабинет.
Зато мы с Ниной встречаемся очень часто. И я знаю, что это прекрасная во
всех отношениях женщина. Но об этом знаем только мы с ней.
А Серега больше не работает моим помощником. |
