Мадонна
Как у В.
Высоцкого:
«В ресторане по стенкам
Висят тут и там
«Три медведя»,
Расстрелянный витязь,
За столом одиноко сидел капитан» и снисходительно разглядывал
представителей женской общественности города, зашедших вечером поужинать
и послушать хорошую музыку.
Через столик от капитана сидели три женщины. Двоих
пригласили танцевать из компании в уголке, а одна женщина, лет
тридцати-тридцати двух, стройная, миловидная, с грустным, уставшим лицом
сидела одна за столиком, совершенно не интересуясь тем, что происходило
в ресторане.
Капитан был старомодно воспитан и не признавал современные
сентенции об отношении к женщине, типа: «Пуля – дура, штык – молодец», и
что если женщина грустная – ее надо развеселить, если она не шевелится –
ее надо расшевелить, если она бледная – стоп, встал и решительным шагом
подошел к столику заинтриговавшей его женщины.
Остановившись перед столиком, слегка склонил голову к
женщине, и тихо произнес: «Разрешите пригласить Вас на танец». Женщина
подняла на него глаза, встала и пошла в центр зала.
Танцевала она хорошо, как бы слыша и не слыша музыку, видя и
не видя партнера, чувствуя и не чувствуя поддерживающие и направляющие
ее мужские руки.
Посторонний взгляд женщины не давал повода начать разговор о
чем-то, хотя бы представиться и узнать имя партнерши, или вообще
говорить ни о чем. Поэтому капитан наклонился к уху женщины и сказал:
«Давайте уйдем отсюда». Женщина подняла на него глаза и согласно
кивнула.
Бросив на свой столик полагающуюся плату за довольствие и
удовольствие, капитан пошел за женщиной в гардероб, по пути
рассчитавшись с мэтром и за свою спутницу.
Выйдя из ресторана, они увидели, что пошел снег. Крупные
снежинки тихо падали на тротуар, пролетая яркими точками в свете фонаря
и становясь тускло-белыми в тени. Стояла неожиданная для прибрежной
части города тишина. Не было ни одной машины, которая прошла бы сквозь
эту тишину, расплескав ее по обочинам и обрызгав ею немногочисленных
прохожих.
Взяв женщину под руку, капитан не мог найти слов, чтобы
начать разговор о чем-то. Но его выручила женщина:
- Вы, знаете, я сегодня маму положила в областную больницу. Ей уже
шестьдесят лет и врачи настаивают на немедленной операции на сердце. А
она против. Мы с ней давно живем вдвоем. Папа умер пять лет назад, и
тоже сердце.
Папа был вашим коллегой, и нам приходилось переезжать с одного места
службы на другое место, а у мамы было больное сердце. Папа допоздна
работал на своей работе, но успевал ухаживать за мамой, и я по мере
своих сил помогала ему. А сейчас я осталась одна.
Когда я уходила из больницы, мама плакала и говорила, что это она
виновата в том, что умер папа, что я до сих пор не замужем, и что мы
видимся в последний раз, и что мне надо устраивать свою жизнь, поэтому я
и пошла с подругами в этот ресторан.
Она рассказывала о том, как она училась в школе, как папа и мама
вывозили ее на речные прогулки на теплоходе, как они переезжали с
квартиры на квартиру, какие забавные случаи происходили с нею институте,
как выходили замуж ее подруги, как трудно протекала болезнь мамы, и еще
что-то интересное.
Ее лицо то становилось веселым, то его покрывала тень, то слезы набегали
на уголки глаз, и она смахивала их кончиками длинных пальцев.
Капитан понимал, что женщине не с кем было поговорить, некому было
открыть свою душу, рассказать о том, что наболело на сердце, что
настоящих подруг у нее не было, а были те, кто подбирал то, что
находилось с ней рядом, поэтому и он улыбался вместе с ней, и становился
грустным, а иногда успокаивающе прижимал ее локоть к себе.
Наконец капитан решительно остановился и сказал:
- Знаете что, меня зовут Андрей. Я предлагаю сейчас сходить к областной
больнице, подозвать к окну Вашу маму и показать, что Вы не одна, чтобы
она меньше беспокоилась, для ее болезни это очень вредно.
И они быстро пошли по снежной дорожке. |
