Падам-падам

Все шло свои чередом. Стоял июль 2005 года. Жарко. Кто-то пил растворитель всего живого под названием "Пепси", а кто-то лениво потягивал "Сибирскую корону" из высокого стакана, плакавшего холодными слезами в тенистой палатке на площади Маяковского. В такое время года "корона" хороша и с орешками, и с сушеными кальмарами, и просто так, для удовольствия.

За столиком слева сидела грустная девушка с маленькой чашечкой кофе. Чувствовалось, что и она получала удовольствие от темного, горячего, жгучего и ароматного напитка.

На меня она не обращала никакого внимание. А собственно, чего ради я должен был ей броситься в глаза. Хорошо, если я просто не бросился в глаза, то я сам не могу броситься ей в глаза. Сказано - сделано.

Я встал и пересел к ней за столик, приложив руку к губам в знак того, чтобы она ничего не говорила - я сам все ей сейчас расскажу.

- Извините меня, - начал я, - но ваша манера пить кофе напоминает манеру Эдит Пиаф пить кофе и я не мог удержаться, чтобы не подсесть к вам и не поинтересоваться - вы не родственница этой певице?

Иногда это срабатывало, и даже очень неплохо. В данном случае это сработало, но не в мою пользу.

- Допустим, родственница, - спокойно ответила девушка, - ну и что с того?

А, действительно, что с того? Это как про ковбоя, который, чтобы понравиться девушке, покрасил лошадь в зеленый цвет. После такого ответа надо встать, извиниться и шагать в ту сторону, откуда пришел, проклиная себя за неуклюжесть и неспособность познакомиться с девушкой.

- Вы знаете, мне всегда нравилась Эдит Пиаф, хотя я не понимал того, о чем она поет, - начал я, - и в детстве я был безумно влюблен в нее. А сейчас увидел Вас, похожую на нее, и мои детские чувства снова проснулись.

Девушка удивленно подняла брови. Видно, что я задел какую-то чувствительную струну. Мне действительно нравилась Эдит Пиаф, а ее песню "Падам, падам" я еще в детстве выучил наизусть. И я спел. Может быть, пиво помогло мне, может быть, что-то еще другое, но я пел по-французски:

Padam... padam... padam...

Des "je t'aime" de quatorze-juillet

Padam... padam... padam...

Des "toujours" qu'on achХte au rabais

Padam... padam... padam...

На глазах девушки навернулись слезы, но она улыбнулась и сказала:

- Я так завидую ей. Ей всегда доставалась самая лучшая любовь, но я предала ее и вместо того, чтобы быть рядом с ней, сижу и распиваю ароматный кофе в далекой Сибири. Не перебивайте меня. Я знаю, что вы мне не верите и я не хочу ничего доказывать. Лучше идите своей дорогой и не мешайте мне перед смертью выпить чашечку кофе.

Я оглянулся вокруг. Не было никаких признаков того, что кто-то ей угрожает. Я схватил чашечку и выплеснул кофе на землю.

- Что вы делаете, - возмутилась она. - Официант принес мне кофе, не потребовав денег сразу, а у меня нет денег, чтобы расплатиться за кофе.

- Хорошо, я закажу вам кофе, но зачем вы хотите покончить счеты с жизнью? - спросил я.

- Вы совершенно ничего не поняли, - сказала незнакомка, - мне придется умереть, но не от кофе. Если хотите все узнать, то поцелуйте меня, - и она призывно подставила мне губы для поцелуя.

- Боже, да она же сумасшедшая, - подумалось мне. - И чего меня дернуло связаться с придурочной?

Нет, я не сумасшедшая, - сказала девушка, - я сама не знаю, как оказалась здесь. Русский язык мой родной. Меня зовут Галин. Мои родители сразу после революции эмигрировали во Францию и я не успела забыть свой язык. Только что закончилась война, но СССР не может той страной, где я оказалась. Я не буду ничего рассказывать, вы должны почувствовать это сами и решить, та ли я женщина, которая нужна вам. Целуйте!

- Эх, была не была, семи смертям не бывать, а одной не миновать, помирать, так с музыкой, - подумал я, и я прикоснулся к губам девушки.

Моторы "Боинга" натужно ревели. Самолет раскачивало из стороны в сторону. Иногда он падал в такую глубокую воздушную яму, что пассажиров и их вещи поднимало под самый потолок самолета, а потом резко швыряло на пол и заносило в бок.

Галин держалась за мою руку и плакала. Иногда она назвала меня Марсель и просила обнять ее.

- Марсель, я боюсь умирать, обними меня. Эдит никогда не узнает этого и не будет сердиться на нас, Марсель.

Я смотрел в иллюминатор на облака и мне в тумане виделся ринг, где я в тяжелом поединке завоевал звание чемпиона мира. Зачем оно мне нужно? Я подарю любому свой чемпионский титул, лишь бы остаться жить. Боже, почему жизнь так скоротечна?

Я крепко обнял Галин и стал ждать удара, который поставит все на место. Все будут равными, не будет гениев и не будет простых людей, все будут просто людьми.

Оттолкнув от себя Галин, я бросился к своей спортивной сумке, чтобы достать фотографию Эдит и взглянуть на нее в последний раз.

Рядом со мной разбился стеклянный предмет и я открыл глаза. Мой бокал лежал на гранитной плитке, а я ничего не мог понять: где я и что со мной.

Подошедший официант любезно осведомился:

- Кофе вашей дамы записать в ваш счет?

Но рядом со мной никого не было. Недопитая чашечка кофе одиноко стояла напротив меня.

Зачем я ее оттолкнул?