|
Нанайка
Путина в этом году выдалась какая-то неудачная. Ход кеты запоздал.
Белорыбица идет. Потом пошли гонцы, но какие-то несортовые, кто-то косяк
разогнал на входе в Амур, мягкой икры захотелось.
Но с путины никуда не уйдешь. Рыбу ловим, жарим, уху варим. А чем уха от
рыбного супа отличается? Не знаете, и не узнаете, и не пытайтесь
перечислять, что вы туда добавлять будете. В рыбном супе и в ухе есть:
вода, рыба, соль да лаврушка. Ну, можно и лучку бросить. Всё. Но
почему-то одно варево называют ухой, а другое рыбным супом.
Ладно, так и быть, открою вам секрет. Если водки нет, то хоть ты
заварись, хоть какие сорта рыбы бери, все равно рыбный суп получится.
Ну, а ушица на берегу получается не только загляденье, но еще и
объеденье. И не из тарелки ее хлебать надо, а из кружки большой
прихлебывать. И обязательно в ведро с ухой грамм пятьдесят водочки
влить. А как только ведро с огня снял, так сразу берешь горящую головню
из костра и в этом ведре тушишь. Всё, можно хоть на стол
государя-императора подавать, или гурмана какого мирового приглашать на
пробу. Я уж не говорю о том, что жабры из рыбы удалены полностью. Это
так, для городских, пара слов.
В ухе главное, чтобы рыба не разварилась и юшка прозрачной была. Мелкую
рыбку и в марле сварить можно. А крупную рыбу кусками крупными варить
надо, а потом их выложить на общую тарелку. Бери, Иван Иванович, кусочек
желтощека, жирный нынче желтощек, закусывай, да юшечкой запивай.
Вот тут под ушицу, да под разговоры рыбацкие и исчезает с космической
скоростью наша родимая. Ее всегда не хватает. И не хватает каких-то
грамм пятьдесят-сто для полного нам с вами удовольствия. На берегу
магазинов нет, не сгоняешь гонца. Ждешь утра.
Утро как утро. Чем лучше с вчера, тем хуже с утра. Остаточек юшки
холодной в рот, лицо водой студеной ополоснул, и в моторку. К девяти как
раз к открытию магазина придем, людишек здоровье поправим, и на тонь,
сетки бросать, косяк основной ждать.
Пошли мы в то утро с Лешкой, моим соседом, на лодке в магазин за водкой.
С соседних станов нам тоже денег дали. Пришли в магазин, а там таких,
как нас, уже полно. Все рыбаки. Пока в очереди стояли, подсчитывали.
Денег хватает на пять бутылок водки. А если плодово-ягодной, то аж на
двадцать бутылок. Покумекали-покумекали и решили, что плодово-ягодная
намного выгоднее. У нас ее попросту «нанайкой» называют. Как женщину
нанайскую. Это почитай четыре бутылки вместо одной. Сказали и взяли ящик
вина. Пришли на берег, погрузились, только стали от берега отходить,
старушка несется к нам от магазина. Стойте, кричит. Однако, что-то
случилось. Подошли к берегу. А старушка просит нас на другой берег реки
перевезти. Ладно бы прямо, так еще в сторону от нашего стана: прямо
напротив магазина на другом берегу болотина и пройти там нельзя. Ладно,
перевезем. Садись, бабка, в нос лодки.
Сели и поехали. Я на руле, а Лешка сидит лицом ко мне, и на ящик с вином
уставился. Шибко плохо ему, однако.
- Вась, а Вась, - жалобно так говорит, - давай одну «нанаечку» на двоих
трахнем. Мужикам скажем, что только на девятнадцать бутылок хватило.
Я в кармане нащупал корку хлеба, закуска есть и говорю ожидающему Лешке:
- Давай.
И вдруг нос нашей лодки швырнуло в сторону. Никак на топляк нарвались.
Плоты с лесом у нас гоняют, некоторые бревна намокают и как бы тонут. На
поверхности бревна нет, комель вниз тянет, а вершинка прямо таки во все
лодки нацеливается. Бог с ней, с лодкой, у нас же человек в носу сидит.
А Лешка в ящик вцепился. Случись что, так и утопиться не жалко.
Глядим, лодка целая, а бабки в лодке нет. Туда-сюда, а она уже к берегу
плывет и кричит:
- Хрен вам, а не нанайка!
Мы с Лешкой сидим и ничего не понимаем. С ума что ли сошла? Уж на что
Лешка сильно больной был, а все равно первый догадался. Взяв в руку
бутылку, он сказал:
- Да это ж она подумала, что это мы её хотим вместо неё.
И засмеявшись, Лешка откупорил «нанайку». |
