Лейла

В краю далеком и враждебном, 

Где злобен даже детский взгляд, 

Пылает мак огнем безбрежным 

И источает чистый яд 

Увидел девушку-былинку 

На улице большого кишлака, 

Как на ветру пустынь песчинку, 

Которую повсюду я искал. 

Ее отец - пуштун суровый, 

Жену ласкает, как кинжал, 

Он не любитель пустословий 

И сразу прямо мне сказал: 

Джигит ты храбрый, это верно, 

Но по рожденью ты - гяур, 

А человек я суеверный 

Ищу совета тех, кто мудр. 

И говорит седая мудрость, 

Проходит ослепленье красоты, 

За темной ночью наступает утро, 

Проснутся те, чьи помыслы чисты. 

Готов ли ты к такому испытанью, 

Моя Лейла тобой больна, 

Не кончится ли все суровой казнью, 

Прелюбодей, она - неверная жена. 

Готов ли ты к большому искушенью, 

Еда в руках, но есть нельзя, 

И наступило ль очищенье 

Покажут синие глаза. 

Готов за Лейлу я хоть в битву, 

Но верой я не поступлюсь, 

Христу читаю я молитву, 

Такой упорный я урус. 

Блестят огнем глаза пуштуна, 

Ярка на четках бирюза, 

И сильно пальцем бьет по струнам 

И плачет бедная кобза. 

Я раньше был не чужд порока, 

И я шутил, играл с огнем, 

Сейчас же дочерью Пророка 

Я без сражения пленен. 

В тени сидит мой победитель, 

На нас боится бросить взгляд, 

Ушла бы в женскую обитель, 

Не знай, что люди говорят. 

К исходу дня на минарете 

Запел молитву муэдзин, 

Ну, как удержишь все в секрете, 

Когда гяур совсем один. 

Все ждали молча продолженья, 

Старик-пуштун у них в чести, 

Он побеждал во всех сраженьях 

И вправе жертву принести 

Во имя дочери любимой, 

Во имя пламенной любви, 

И относился он терпимо 

Ко мне, пока еще я жив. 

В пустынном доме тихой ночью 

Закрыты с Лейлой мы одни, 

Собаки взвыли вдруг по-волчьи 

И вдалеке горят огни. 

Я к ней не смею прикоснуться, 

Тогда с собой не справлюсь я, 

И не придется мне проснуться, 

И не придется нам гулять 

Под звездным небом Кандагара 

В тени фисташковых аллей, 

Не буду темным от загара, 

А буду розы я алей. 

Давай, стихи я почитаю 

О дивной родине моей, 

У нас сейчас сосульки тают, 

У лужи хитрый воробей 

Поет веселые частушки, 

К себе сзывает воробьих, 

Года считают нам кукушки, 

Как стопку веточек сухих, 

Что сразу в печке прогорают 

Почти без запаха и дыма, 

И ветер золу разбросает, 

Прибив ее дождем косым. 

Я пел ей песни до рассвета, 

Как был на почте ямщиком, 

И снова голос с минарета 

Призвал к молитве босиком. 

Мы вышли с Лейлой рано утром, 

Своей ее закрыл спиной, 

Смотрели люди очень хмуро: 

Гяур идет с своей женой. 

На свадьбе люди веселились, 

Любовь не ведает границ, 

И наши гости не напились, 

В гостях терять не надо лиц. 

Мы породнили два народа, 

Холодный север, пылкий юг, 

Нам подсказала все природа 

В стихах пустыни, песнях вьюг. 

О том как жили мы подробно 

Расскажет пляски нашей стук, 

Собою хвастать неудобно 

Скажу я вам начистоту. 

Вы Лейлу видели сегодня, 

Ей и сейчас семнадцать лет, 

Она у нас одета модно, 

Прадед-пуштун ей дал секрет.